Временное молчание ибо: Сашеньке нужны истории, Сашенька не справляется.
Каким-то странным образом я разучилась писать что-либо помимо "диссертаций о драматургии", по словам одного из моих мастеров с полного согласия другого.
У меня прорва героев! И ни с одним не складывается сюжет!
Господи, как заново научиться писать просто?

---

Немного о грустном: компьютер умер и лишил меня возможности смотреть кино, читать мангу и проглядывать чего-нибудь ютубовское. Причём он и раньше выключался ни с того ни с сего, а сегодня, когда мы его наконец почистили от пыли, чтоб он так не делал, он выключается секунд через 5-10 после приветствия.
Я не интернетзависима. И у меня ещё есть нетбук. Но там, понимаете - залежи кино. Хорошего, плохого, средненького, непонятного и совершенно гениального. И я как раз собиралась его смотреть. Как раз собиралась.

Из хорошего: у меня в гостях впервые побывал Антон и он тоже считает, что то, что вышло, уютно, красиво и интересно.
Галя тоже была - у неё, правда, кризис из-за осознания смерти, но мы пытаемся бороться с собственной всенезначительностью перед этим. Весной или летом твёрдо решили лететь в Лондон. Билеты не очень дороги, время есть - сделать паспорт\визу\составить планы. Для меня это очень серьёзно, потому что я никогда не покидала пределов страны (не считая стопа по Украине, но там всё-таки совсем иначе, у нас, как и у всех, там родственники, да и с языком, документами-визами проблем нет или, во всяком случае, не было).
В общем, я готова на этот шаг, хотя для меня он очень серьёзен.

Главное: Антон и Галя оставили мне еду. Вечер прекрасен, как ни крути.

Про книги, но не из флешмоба: мы тут заходили в библиотеку комиксов и я выпросил "451 градус по фаренгейту", хотя вообще его на руки вроде не выдавали (либо он был кем-то зарезервирован, не поняла).
Это очень красиво. И очень интересно адаптировано, насколько поняла, адаптацией как раз сам Бредбери и занимался - переходы там невероятно плавные, возникает ощущение сна или грёзы, интереснейшая игра с тенями, особенно она меня впечатлила на встрече Монтега и Клариссы - у неё часто затемняют лицо и руки, но платье и волосы сияют из темноты. В сцене, где они приходит с последним одуванчиком, трёт себе подбородок и он ищет жёлтый след - два силуэта невероятно хороши просто по своей пластике. Механический пёс - отточеный и восьминогий, как Слейпнир - самое красивое неживое существо, что мне доводилось видеть.
Я про то, что этот комикс был сделан куда лучше фильма (и вообще не идёт с ним ни в какое сравнение) - да даже если просто раскадровку сравнить.
И цвета замечательные, вот.
Всё сказал, что хотел.

---

Всё ещё про книги и тут я не понял вопрос, к сожалению - то ли книга, по которой был снят фильм и это её испортило, то ли просто не испортило, а... В общем ясно одно, время говорить о плохих постановках.

Во-первых, наверно, у меня всё-таки есть предмет "Литература и кино" и там нам на днях показали постановку "Онегина" с Файнсом, Лив Тайлер и Леной Хиди. Это единственный полноценный фильм на этот сюжет, то есть не музыкальный, а всё-таки прозой и это официально САМАЯ ПЛОХАЯ ПОСТАНОВКА РУССКОЙ КЛАССИКИ ВООБЩЕ.
Просто посмотрите последнюю сцену, где Татьяна отказывает Онегину, даже преподаватель закрывала лицо руками. А я вытирала слёзы стыда и смеха. Но в памяти остаётся, конечно. Навсегда, таким выжженым клеймом.

Про постановки, которые не нравились мне: я не уверена в точности, но, наверно, имеет смысл говорить о "Я захватываю замок", извините, не помню ни автора, ни режиссёра. Это довольно славная книжка, атмосферная, приятная, а кино... Ну, в русском дубляже оно чудовищно и несмотрибельно вообще, субтитров я не нашла, оригинал не пойму, к несчастью. Хотя даже мне с никаким английским было очевидно, что герои говорят одно, а переводят нам совершенно другое.
Впрочем, ни книга, ни фильм не будут претендовать на звание шедевров ну просто потому, что они славные, трогательные, приятные и всё-таки отчего-то заурядные. Я бы даже перечитала, немного поплакала, но не купила бы книгу себе.

Не знаю, 33 несчастья мне нравились в детстве больше именно как кино, трилогия Голодных игр меня в принципе устраивает, Поттериану я вообще не воспринимала иначе, чем иллюстрацию к книжке. "Облачный атлас" мне нравится, но книгу я не читала, так со многим.

О! По Кингу сборник рассказов заснятый, кажется, "Кошачий глаз" назывался - они испортили всё-таки и "Корпорацию "Бросить курить" и ещё что-то, забыла. Но фильм тоже такой, средненький, ты не чувствуешь себя осквернённым после просмотра.

С Сокуровским "Фаустом" меня смирило мастерство и так со многим.

Я попробую вспомнить, честно, но, кажется, постановки не убивают меня, а делают сильнее.

(Ужасный совершенно "Великий Гэтсби" последний, но книга мне тоже не очень понравилась),

---

МОЙ ЛЮБИМЫЙ ПИСАТЕЛЬ

Чёрт знает вообще, то есть как выбрать, если действительно много читаешь? Супер-дурацкий вопрос.
Вам никогда не стать хорошим инквизитором, если вы будете так в молоко спрашивать.

пусть так: вчера я дочитала "Дым и зеркала" Геймана и это действительно классный сборник.
В интернете ходит в основном не тот перевод, что в официальном издании и он хуже, поэому я много мучилась, когда скидывала знакомой рассказы - перепечатывать было лень, а хороший перевод поди найди. Перерыла гору ссылок, нашла по цитате, уж не помню где.

О Геймане совершенно бесполезно говорить, мне кажется, его читать надо. Но что я понял (тут будет много сравнений с другими авторами, ну извините уж, в первую очередь с Кингом, конечно):
1) его предисловия совсем не такие интересные, как у Кинга, часто их вообще не имеет смысла читать (но в Дыме и зеркалах - напротив, они прекрасны и довершают картину)
2) несмотря на пункт один рассказы у него лучше, чем у Кинга, потому что они почти всегда удачные. И очень, очень разные. И вообще Гейман невероятно цельный, но это следующий пункт.
3) Гейман не писатель красивых фраз. Вот читаешь ты Хёга или там Апдайка - и тебе хорошо с каждого предложения. А ту нет.Тут - про целое. У Геймана все слова, предложения, абзацы - так тесно связаны, что без контекста теряются, как паззл какого-нибудь куска стола из, не знаю, картины на 10 000 кусочков (на картине "Мышиная нора" Славинского, например, или ещё что-то, но большое, таинственное и невероятно красивое). Мне очень сложно было находить цитаты. Да и не хотелось. Но за его целое, которое вообще-то мало где увидишь, я его ставлю на самый-самый верх и сегодня люблю больше остальных.
4) он мастер перевёртыша. Это лучший фокусник из мне известных.
5) он может виртуозно напугать вас и тут же феерично рассмешить на следующей странице.
6) он совсем не утончённый, иногда даже какие-то образы и герои могут показаться вам вульгарными - и я не о том сейчас, что он много и свободно пишет про секс, а про излишнюю в-лоб-игру, какой-то китч. Но он справляется, понимаете? Даже с этим, даже так, выводит всё на новый уровень. Он про другую тонкость, там, где-то на изнанке.
7) он любимец публики, очевидный, он весь сам по себе - золотой мальчик с невероятным воображением. Всегда мальчик, в любых рассказах и романах. Ты можешь читать невероятно печальную и мудрую историю, но стоит тебе прислушаться, как ты поймёшь, что рассказывает её детский голос. Это невероятно странно. Но я считаю это плюсом и плюсом абсолютным, не подвергающимся сомнению.
8) он одинаково прекрасно работает с любой формой, будь то рассказ, стихотворение (и тут он пробует множество форм тоже), роман, комикс, поздравления на обороте открытки и т. п. и т.д. Так же он работает с жанрами.

и знаете, много чего ещё, но это вы поймёте сами, когда начнёте.
Не смотря на множество сравнений он не похож ни на кого. Правда. Это здорово.

и пусть тут будет небольшой рассказ-стихотворение, тот, что я всё-таки нашла в правильном переводе:

Холодные цвета

Холодные цвета
Мне много лет довелось сотрудничать с различными СМИ. Порой люди спрашивают, как я определяю, что именно буду писать. Чаще всего это бывают комиксы, или фильмы, или стихи, или проза, или романы, или короткие рассказы, или что-то еще. Когда садишься писать, обычно знаешь, что это будет.
Зато у этой истории сначала была идея. Я хотел высказаться об инфернальности машин, компьютеров, о черной магии, а также о Лондоне, который наблюдал в конце восьмидесятых, в эпоху финансового благополучия и морального банкротства. Было непохоже, что из нее получится рассказ или роман, тогда я попытался написать стихотворение, и у меня неплохо получилось.
Для сборника «Лондонские рассказы», выпущенного журналом «Тайм аут» («The Time Out Book of London Short Stories»), я переделал его в прозу, чем сильно озадачил многих читателей. (с)

I.
В девять меня разбудил почтальон, который,
как оказалось,
не почтальоном был, а продавцом голубей,
кричавшим:
«Жирные голуби, чистые голуби, белые голубки
и серый сланец,
живые, прекрасные голуби,
совсем не то, что всякое полудохлое дерьмо».
У меня-то голуби есть на обмен. Я так и сказал.
Он объяснил, что в бизнесе этом недавно, а прежде
работал
в довольно успешной компании: аналитика
ценных бумаг, но его заменил
компьютер RS 232 с кварцевым монитором.
«Но сетовать вовсе не стоит, дверь открывается —
дверь закрывается,
главное, сэр, не отстать от времени, от времени
не отставать».
Он всучил мне бесплатно голубя
(«Привлекаем клиентов, сэр,
а однажды попробовав нашего, вы уж не взглянете
на других»),
и важно спустился по лестнице, распевая:
«Живы-ы-ые голуби, живы-ы-ые».
В десять я был уже выбрит и принял ванну
(намазавшись кремом из пластиковой упаковки,
для вечной молодости и сексапила),
голубя взял я с собой к себе в кабинет;
мелом вновь очертил круг со старым компом посредине,
со всех сторон монитора повесил по амулету,
и с голубем сделал что должно.
И компьютер включил: он гудит и жужжит,
в нем вентиляторы воют, как штормовые ветра в океане,
торговый корабль погружая в пучину.
Но вот загрузка завершена, и пищит он:
Готово, готово, готово…
II.
В два часа я иду по знакомому Лондону, то есть
он был мне знаком, пока делитом
из него не убрали важное нечто,
и вижу в костюме при галстуке человека;
как кормящая мать, прижимает псион-органайзер
а тот тянет свой хладный рот в поисках титьки,
знакомо мне это чувство, и слежу я, как дыхание
превращается в облачко пара.
Холод собачий в Лондоне, никогда не подумаешь,
что ноябрь; из-под земли доносятся звуки,
то поезда грохочут.
Странно: по нынешним временам метропоезд —
почти легенда,
а ездят в них девственницы да чистые сердцем;
остановки такие: Авалон, Лионесс и острова Блаженных.
Может,
придет открытка, а может, и нет.
А если туда вглядеться, становится ясно:
нет под Лондоном места для метро;
над люком я грею руки.
Из него вырывается пламя. А значительно ниже
мне улыбается бес, машет и корчит он рожи,
как в разговоре с глухими, иль дальними, иль чужаками.
Безупречное действо: то это вылитый гном,
какая программа, выше всяких похвал,
то Альберт Великий заархивирован в трех сидюках,
то Ключи Соломона, и цвет, и без цвета,
и все гримасы,
гримасы,
гримасы.
Экскурсанты вперились в ад через перила,
на обреченных (должно быть,
худшее из испытаний;
вечные муки еще выносимы в достойной тиши,
в одиночку,
но чтоб на людях, жующих
пончики, чипсы, орешки, на людях,
которым не очень-то и интересно…
Должно быть, они, грешники, так же себя ощущают,
как звери в зверинце).
Голуби машут крылами в восходящих из ада потоках,
возможно, им память подскажет,
что где-то поблизости есть тут четыре
льва, и вода, что не замерзает, а еще
истукан; на него экскурсанты глазеют охотно.
Каждый из них заключил сделку с бесом: десяток
чистых дисков за душу.
И каждый увидел родича в пламени том, машет, кричит: Эгей!
Эгей! Дядя Джозеф! Глянь, Нерисса, твой двоюродный дед
дядя Джо,
он умер раньше, чем ты родилась,
это он там, внизу, в трясине, по самые уши в пене
кипящей,
и черви, вон, видишь, ползают по лицу. А прекрасный
был человек. Мы все так рыдали
на кладбище.
Помаши-ка ты дяде, Нерисса, помаши-ка ты дяде.
Продавец голубей рассыпал на булыжниках в извести прутья,
а еще крошки хлеба, и ждет.
И меня приветствует кепкой.
«Ну как вам сегодняшний голубь, небось, понравилось?»
Я, согласно кивнув, шиллинг бросаю
(он вначале подносит руку с железкой: не волшебно ли
золото,
и только после берет в ладонь).
Я говорю: по вторникам. По вторникам приходите.
III.
Дома и хижины на птичьих ногах заполнили Лондон,
голенастые через такси переступают и угольками горящими
гадят на велики,
и гуськом идут за автобусом, бормоча
цып-цып-цып-цып-цып-цып.
Старухи с зубами железными пристально смотрят из окон,
а потом возвращаются вновь к волшебным своим
зеркалам,
к домашней работе,
пылесосить туман и прореживать грязный воздух.
IV.
В Старом Сохо четыре, он превратился
в заповедник былых технологий.
Маятник загов о ров ключом заведен
серебряным, и он медленно выбивает
на всех задворках: «Часовщик», «Абортарий»,
«Табак, сигареты».
Дождит.
Электронные детки в дисковых шляпах
Садятся за руль сутенерских авто,
модемные сводники,
королевичи громких клаксонов;
в неоне вечно флиртуют, под фонарями шляются,
суккубы, инкубы, продажные, с глазами смарт-картами,
все для вас, если у вас есть номер и вам известны
дата окончания срока действия и все такое.
Один подмигивает
(словно вспыхивает вкл, вкл-выкл, выкл-выкл-вкл),
шум поглощает сигналы беспокойной фелляции.
(Скрещиваю пальцы:
двойная защита от ведьмы,
действенная, как сверхпроводник или простое заклятие.)
Два полтергейста делят на дом еду. Старый Сохо
вечно меня нервирует.
Брюэр-стрит. Шипение из аллеи: Мефистофель
распахивает пальто,
мельком вижу подкладку (в базе данных древние
заклинания,
чародеи выкладывают призраков и диаграммы), проклятия,
а затем:
Врага извести?
Наслать засуху?
Сделать бесплодной супругу?
Лишить невинности?
Вечеринку испортить?..
Для вас, сэр? Не хотите? Думайте лучше, прошу вас.
Несколько капель всего вашей крови на распечатке,
И вы – обладатель счастливый нового синтезатора голоса.
Слушайте.
Он ставит портативный прибор на столик, которым служит
потертый чемодан,
Привлекая немногочисленную аудиторию, подключает
синтезатор, набивает:
диск «С» промт: искать
и тот начинает, голосом чистым и свежим:
Orientis princeps Beelzebub, inferni irredentista menarche et demigorgon, propitiamus vows…
Я прочь тороплюсь, поскорее, по улице,
и по пятам за мной следуют
бумажные призраки, старые распечатки,
а он бубнит рыночным зазывалой:
Не двадцать.
Не восемнадцать.
Не пятнадцать.
Он обошелся мне, дай сатана, в двенадцать. Но вам,
леди, ради вашего славного личика,
чтобы поднять настроение, вам —
за пять.
Пять. В самый раз.
И она покупает .
V.
Архиепископ, ссутулившись, смотрит на сизый налет
на карнизах Святого Петра,
маленький, словно птичка, блестящий, бормочет
ввод/вывод, ввод/вывод, ввод/вывод.
Уже почти шесть, пик торговли
украденными снами и расширенной памятью,
прямо внизу, на паперти. Протягиваю кувшин.
Он берет осторожно, уходит в тень собора.
А когда возвращается – вновь полон кувшин.
Я пытаюсь шутить: «Святость с гарантией?»
Тот чертит на запотевшем кувшине: ВИЗВИГ —
«режим полного соответствия» —
не улыбнувшись в ответ.
(Визг вига. Виски свинг.)
Кашляет молочно-серой мокротой,
сплевывает на ступени.
То, что в кувшине, выглядит свято, но никогда ведь
не знаешь наверняка,
если только ты не привидение и не сирена, возникающие
из телефонной трубки, после длинного гудка,
в ответ на заклинание «Неправильно набран номер»;
только тогда и скажешь,
свято или нет.
До этого мне доводилось бросать телефоны в корзину,
смотреть, как нечто обретает форму, пускает пузыри
и шипит,
когда на него попадает святая вода:
очищуся и обелюся, последнее причастие.
Однажды днем
целая вереница попалась в ловушку моего телефона:
я скопировал их на диск.
Хотите?
Видите, скидки на все.
Священник небрит, и его трясет.
Подрясник закапан вином и тепла не дает.
Я же даю ему денег.
(Немного. В конце концов, это всего лишь вода,
а некоторые создания столь глупы,
готовы растечься слизью, господи,
стоит их сбрызнуть
«Перрье», и при этом скулят:
О, мое зло, мое прекрасное зло! )
Старый священник прячет в карман монету,
дает мне в награду
крошек пакет, на ступени садится, руками себя обхватив,
и мне нужно что-то сказать ему перед уходом.
Слушайте, говорю я, ведь это не ваша ошибка.
Много пользователей у системы.
Вы не обязаны были знать.
Если б молитвы собрать было в сеть,
и программа была в порядке,
и столь же надежными были ваши союзники…
«То, что вы видите, – бормочет он безутешно, —
То, что вы видите, то и получите». Крошит облатку,
бросает ее голубям,
поймать не пытается даже самую неловкую птицу.
В холодные войны нельзя безнадежно проигрывать.
Пора мне домой.
VI.
Десятичасовые новости. С вами Абель Драггер:
VII.
Краем глаза заметил в углу движение.
Мышь?
В общем, что-то вроде того.
VIII.
Пора ложиться. Кормлю голубей, раздеваюсь.
Наблюдаю загрузку с сайта суккуба,
может, вызвать кого-нибудь
(из общественного домена, со сводницами и бодами,
условно-бесплатно, много платить не придется,
даже защищенных от скачивания
можно копировать и передавать,
все имеет цену, как каждый из нас).
Софты: для дали, для близи,
для боли, для слизи,
для тьмы, черноты и кошмаров…
У телефона призывно модем
глазом мигает. Пускай,
в наше время доверия нет никому.
Когда загружаете что-то, черт знает, откуда
и кто последний скачал.
Ну а вы что? Вы-то вируса не боитесь?
Даже с лучшей защитой файлы бьют,
и с наилучшей – тоже.
Слышно, на кухне клюются и топчутся голуби,
и снятся им печи алхимика, нож леворучный и зеркала.
Весь пол моего кабинета в пятнах их крови.
Один засыпаю. Один я, один вижу сны.
IX.
Видимо, ночью проснулся, внезапно что-то поняв,
потянувшись,
записал кое-как на счете
свое откровение, обретенное вдруг,
предчувствуя: утром оно обернется банальностью;
зная, что магия – дело ночное;
вспоминая, как все это было тогда…
Из откровенья выходит трюизм, например:
Все было проще, пока мы компами не обзавелись.
X.
Просыпаясь и даже во сне я слышу
дикие шабаши, ветр завывает, пленка гудит, и музыка
лязгает
неживая;
ведьмы на бластерах мчатся к луне,
тела их сверкают в пространстве безжизненном.
Никому не приходится платить за вход,
каждый позаботился о том заранее,
детские косточки с застрявшим жиром;
это дебет, регламент,
и я вижу, или мне кажется,
давешнего знакомца,
а они выстраиваются в очередь, целовать его в зад,
дьявола давайте лизнем, ребята, холодное семя,
а он, обернувшись:
«Дверь открывается – дверь закрывается,
полагаю, вы всем довольны?
Делаем, что можем, каждый имеет право
на честный пенни; все мы банкроты, все безработные,
но мы стараемся, свистом деньгу выживаем,
вот в чем наш бизнес. Торговля с лотка – не грабеж.
Утро вторника, сэр, – с голубями, ведь так?»
Я киваю, задергиваю занавески. Письма с рекламой
повсюду.
Они вас достанут,
так или иначе, они вас достанут; однажды
я сяду в мой поезд подземный, бесплатно,
а пропуском будут слова: «Это ад, я туда не хочу», —
и снова все станет как было.
Он приползет за мной черным драконом сквозь темный туннель.

---

всё ещё книги

Я хочу продолжить флешмоб, но буду, наверно, пропускать какие-то пункты - вроде книги, которую вы ненавидите, вот ещё не собираюсь я помнить такие книги.

Давайте я лучше расскажу вам о книге, которая заставила меня испытывать страх?
я взяла её однажды ещё в той, первой "далёкой" библиотеке, так изменившей мою нежную детскую жизнь.
Она называлась "Вампиры", но, почему-то, совсем не была похожа на те книги дестких ужастиков, которые я брала
на современные гадкие околосумеречные книжки она тоже не походила, да тогда о них и не слышал никто, не было ещё этого культа на паранормальненьком (в такие моменты с ужасом понимаешь, что староват, всякие новые поколения на этом уже выросли и даже успели это перерасти).
Но, в общем, она была такая чёрненькая, когда чёрный уже становится серо-коричневым и на ней был нежный девичий профиль, какие бывают в мифах и легендах о призраках и несчастным влюблённых, вроде Лорелей. Со всем простое, совсем не страшное.
Книжка тоненькая, даже, кажется, без имени автора на обложке.

Она напугала меня так сильно, что я не могла пройти мимо полки, где она лежала, у меня сердце в горле колотилось.

Начиналась она с визита некоего американского наследника и его друзей в наследуемое им имение. Там почти ничего нне происходило. Они обедали, обсуждали новости и погоду, читали газеты и вели себя так, как и присуще молодым аристократам. А ещё они разбирали документы и нашли дневник некоего доктора, который сошёл ума в процессе написания. Я не помню точно, что там было, какая-то холодная и таинственная история - но везде были ненюфары, мёртвые розы (на самом деле в переводе с английского - просто кувшинки).
Там был такой размеренный и бесстрастный слог, автор вовсе не хотел пугать вас, он просто хотел рассказать таинственную историю, но там было что-то такое глубокое, жуткое, что есть в старых сказках, знаете, какая-то принимаемая ритуальность, то ощущение иных сил, которое беспрекословно и не подвергается сомнению.
В общем, когда после прочтения этого дневника они нашли подвальную комнату со статуями и один из рабочих, которые выносили эти статуи, на следующий день всё в той же комнате подскользнулся на ненюфаре и сломал себе шею, я начала плакать и больше не могла читать эту книгу.
Сдала её как можно быстрее, но знаете, что интересно?
теперь эта книга лежит у меня дома, на полке.
Потому что когда библиотека раздавала ненужные книги, почти через семь лет, она лежала на столе среди каких-то советских морализаторских повестей и учебников, исписанных прежними владельцами.
Я её забрала, но так и не читала с тех пор. Немного боюсь прикасаться.

---

А ещё, а ещё!

я нашла старые фотографии с ездой на роликах, нам было по пятнадцать, кажется, а Циферблату 17.
что я сказать-то хотела - Ёж и Дина были, оказывается, ну очень, очень красивые девочки.
я всё смотрю, смотрю и прямо ну хоть рисуй их

куда всё ушло?

---

очень старая сказка

я сегодня на эту считалочку нашла песен пять и вот это:

Стояли звери
Около двери.
В них стреляли,
Они умирали.

Но нашлись те, кто их пожалели,
Те, кто открыл зверям эти двери.
Их встретили песни и добрый смех.
Звери вошли и убили всех.

давняя штука, конечно, но всё равно очень красивая.

---

Мне снился очень страшный сон, будто я тащу тётю в магазин игрушек по спец.ценам, а там война началась, и, в общем, из-за того, что я задержалась, чтоб в последний раз взглянуть на куклы, произошло кое-что ужасное. Мне во сне лет семь. И я всё так же прячусь под диваны от страха, убогая фантазия.

Проснулась я как раз по будильнику, вроде ми-ми-ми, вставай и радуйся, но оказалось, что на кухне какая-то сука отключила мой холодильник - и ВСЯ ЕДА ИСПОРТИЛАСЬ. У меня осталось на жизнь половина батона, пачка каких-то макарон и старая овсянка для варки. И завтракать явно нечем. И некогда, выходить через 13 минут - ведь всё остальное время я очищала холодильник.
Меня даже током шибануло при включении и правая рука ощутимо онемела.

про то, как день не задаётся с самого начала

---

ЦИКЛИЧНОСТЬ

переоценка ценностей привела меня на квартирник к Соне - и вдруг выяснилось, что четыре года назад, вот ровно 25 октября тоже, я была на своём первом квартирнике, у неё же, в этом же месте (причём у Сони это так же был первый квартирник в доме Глеба). И я в общем не буду объяснять всю сумасшедшесть всех совпадений и называть всех тех людей из далёкого прошлого, которые вдруг появились в моей жизни, но это просто какой-то Time Warp.
и я совершенно не в себе.
потому что вроде: ну всё, ты сделал то, что нужно, но теперь ты навсегда один.
Ха, как же, чтобы моё прошлое и оставило меня одну?

И немного о музыке, потому что вчера без музыки - это не вчера (уж простите, мне не удалось в течение 4 часов залить аудио-файлы ни на один плеер, не срабатывает, почему-то, так что будет чисто личной напоминалочкой)

про прошлое:
Соня Минаева - Помни меня

про настоящее:
Соня Минаева - Кино

---

Я не выхожу из дома, не хожу на пары, ни с кем не вижусь - но день становится всё более странным.
Если всё будет продолжаться в таком темпе, то уже завтра я буду не студенткой университета кино и телевидения, а займусь, например, контрабандой коньяка

---

ВОРНИНГ: НЕАДЕКВАТНОСТЬ!!!

говорила с Катей про английский, университет и всё это, чрезвычайно болезненное.
предложила ей приехать вечером, потому что ну не люблю я выговариваться посредством печатанья
написала мне её мама, в общем, внезапно, с её контакта: в духе вот вы чудовище, лесбиянка, урод, оставь
мою дочь, а не то мы тебя.
я, получив возможность наконец что-то сказать этой чрезвычайно сумасшедшей женщине - сказала, мол, хватит,
оставьте это всё для детских утренников, далась мне ваша Катя, это всё мы уже проходили.

В итоге пишет мне то ли её папа, то ли его такой же мордастый дружок, из тех, кто тогда звонил, угрожал мне,
моей маме, моим друзьям и всему свету, что мол, мы вам квартиры понасжигаем, пистолетами перед носом
махать будем и вообще, тут великие силы задействованы антихрист на мир идёт
ну и в принципе, что-то подобное он сегодня толкал, мол, вот напишете Кате письмо или позвоните - всё, слежка,
арест, концлагеря, расстрел.

я не понимаю, эти мальчики в детстве не наигрались в войну? Что вообще происходит? ЧТО? ЧТО? ЧТО?
неадекватность происходящего просто выносит
я просто в силу противоречия не могу вот так терпеть, мне хочется набить кому-нибудь морду, несмотря на то, что я
маленькая девочка и руки у меня слабые, не знаю, уронить на них из окна телевизор, беговую дорожку, пианино,
которого у меня нет.
Кто-нибудь вообще понимает, что происходит?

---

это очевидно самый хуёвый день в моей жизни. То есть, наверно, что-то было хуже в частном, но если брать целое.
я ничего не стою как сценарист, да, окей, ну, такая была работа, все эти бла-бла про будущий год
но не будет.
Потому что ты вкалывал весь прошлый, не знаю, до одури, потери сознания, у тебя не было лета и ты до сих пор должен по практике - хотя вроде бы один и ходил последний месяц и всё лучшее, что ты смог - это даже не на диплом. При абсолютном выжимании себя и выходе за какие-то собственные пределы.
я не смогу на следующий год. я вообще не знаю, чего могу и как-то
вообще ни в чём. угробить шестую часть жизни, чтоб понять, насколько зря
ну не дано, ну что теперь.
я убила на учёбу всё и у меня не вышло.
окей, мне больше нечего убивать.
такое персональное гетто каждодневного унижения.

---

книга, которая напоминает вам о доме.

Я выросла в доме, построенном из книг - и хотя я давно потеряла этот дом, мне напоминают о нём все издания, перекочевавшие теперь ко мне из дальнего далёка. В первую очередь это большие альбомы о живописи и графике, это покорёбанный временем бардовый томик Цветаевой, это "Розенкранц и Гильденстерн мертвы" Стоппарда с ещё тысячей каких-то странных книг под одной обложкой - переплетённой моим дедом. Она монохромная (ха-ха, 100500 оттенков серого), зернистая, жёсткая, с деревьями, растущими по горизонтали. Деду, очевидно, не попалось никаких широких изображения и он перевернул то, что нашёл.
Ну ещё мой личный Сартр, конечно, обёрнутый - ну кем бы вы думали - всё теми же руками, да. Очень широкоформатный , ничем не обернёшь (а там "Тошнота" и весь сборник "Интим"). Дед наклеил на обложку ужасно вульгарную голую тётку, она не то, что для эротики, она даже для порно как-то слишком. Ну, и эта книга, конечно, тоже напоминает мне о доме.
Ещё сборник Селинджера, с "Над пропастью" и 4-мя рассказами, точно с "Выше стропила, плотники" и "Как ловится рыбка-бананка". Тоже самодельный, невиданной красоты.
И Дюрренматт, строгий, карманный, твёрдая обложка, обёрнутая холстом. 9 или болльше пьес, первая, точно, "Ромул Великий", вторая "Ангел приходит в Вавилон". Дальше могу путать.

Дюрренматт

Селинджер

---

Однажды.

У меня был день,
в который я не полюбила
хотя очень хотелось
в квартире
где-то на бухарестской.
Она была похожа на келью
там даже висела картина с Христом
хотя не думаю, что хозяин был верующий
он просто любил аллюзии
а я могла бы его,
ведь так и просилось.
Он рассказывал теорию света
и мир, придуманный в пять утра
и что-то случилось
и мне всё казалось, что я - могла.
там было холодно
поэтому мы лежали на узкой кровати
под одним одеялом, колючим, как в поездах
и я не уходила в другую комнату
смотрела на его волосы и ждала
"вот сейчас полюблю".
мы делали вид что спим
его свитер пах чем-то тёплым -
может быть, им.
и я обнимала его - в этом свитере - целиком.
а он - мои руки.
И, конечно, потом
мы делали вид, что этого не было
и что вообще-то мы просто спали и видели сны
и тогда он начал про теорию света
и о многом ещё говорить
с интонацией "ты не понимаешь меня"
а потом: "Почему ты не понимаешь меня?".
Мне было пора.
Я ждала
чего-то неожиданного, может быть - конца дня.
а потом, конечно ушла,
(хотя долго не уходила).
и до сих пор всё думаю, как же так
Чего не хватило мне?
Чего же мне не хватило?

---

Флешмоб. пропущенное.

Книга, которая заставила меня смеяться

Книга, которая заставила меня смеяться.

Я, знаете, читаю всякие романы. Есть такое дело. В основном они очень дурацкие - и смешит это. Но иногда они чрезвычайно славные просто сами по себе. Замечательно лёгкие. Ну вот как "Сердечный трепет" Ильдико фон Кюрти, потому что помимо фамилии автора там, конечно, героня, ооо, эта героиня.
А вообще не только я смеялась, знаете, мы читали с мамой эту книжку друг другу вслух с хохотом и гиканьем и как-то узнавали себя и всепх тех женщин, которые нам нравятся даже несмотря на то, что они очень-очень женщины:

«Была теплая летняя ночь, я возвращался пешком в гостиницу «Атлантик». Свернув на улицу Шмилинскиштрассе, я вдруг почувствовал запах жженой пластмассы. Я увидел маленького, возбужденного человечка в темном балахоне с капюшоном, скакавшего вокруг какого-то горящего предмета. Совершенно гротескная фигура! Я хотел вызвать по мобильнику полицию, как вдруг маленький человечек обернулся и посмотрел на меня явно испуганно.
Это была женщина! Из-за капюшона я мог разглядеть только ее лицо. Собственно – одни глаза – огромные, круглые карие глаза. И над ними еще – остатки бровей. Все вместе выглядело как слегка подпаленная монашка-медвежонок. Помнится, я еще подумал, что она хорошо бы смотрелась на следующих Олимпийских играх в качестве талисмана. Несколько секунд мы стояли, уставившись друг на друга. Позади нее поднимался густой дым и сильно воняло. Я спросил ее, что случилось, а она, в свою очередь, спросила меня, не хочу ли я пойти своей дорогой и сделать вид, что ничего не видел. Слеза упала из огромного глаза. Прямо мне в сердце. Я взял ее за руку и посмотрел поверх капюшона, что же горит: почтовый ящик полыхал пламенем. Ни с того ни с сего я вдруг почувствовал себя очень счастливым».

"Я невысокого мнения о так называемой гармонии. Ее ценность необыкновенно завышена. То же скажу и об уравновешенности, спокойствии и умении вести дискуссию. То, что мы с Филиппом никогда не составим гармоничную пару, стало ясно в первую же минуту нашего знакомства, когда мы молча стояли возле расплавившегося почтового ящика, в котором горело мое любовное послание Хонке. Наши сердца, бьющиеся друг для друга, согревались возле него, как возле потрескивающего камина, и я была полностью захвачена романтикой и полнотой момента, когда вдруг Филипп фон Бюлов откашлялся, вытащил свой мобильный телефон и сказал: «Я позвоню в полицию. Если хотите, я могу защищать вас на процессе о причинении ущерба. Я думаю, что я вытащу вас даже без предварительного залога. Но к внушительному штрафу вы все же должны быть готовой».
Я смотрела на него сияющим взглядом. О чем говорит этот человек? Разве он не замечает, что произошло невероятное чудо? Ладно, все равно, подумала я, главное – один из нас это заметил. Я была абсолютно уверена в своей правоте и сказала: «Знаете, пожалуй, мы уладим этот вопрос по-другому. Просто пошли отсюда».

а на тему почему я не Пратчетта, например, выбрала - они всё-таки местами печальные, его книги, я смеюсь над ними, конечно, по ещё и пугаюсь, и переживаю и много чего ещё.

Книга, которую я считаю сильно переоценённой.

Книга, которую я считаю сильно переоценённой.

я даже в топ-100 зашла, чтоб понять какие книги оценивают другие.
Ну я не знаю.
Песнь льда и пламени вся эта, наверно.
но я читала её только чуть-чуть и мне вообще невыносимо неприятны все эти многотомники фентезийного типа.
не все, но большинство.
А я их много читала подростком, кстати, из тех что читала, конечно, всякая там "Сага о копье" (это снова всё к вопросу о сериях), но она ещё и написано убого до невероятности, нужно быть совсем ещё маленьким и безвкусным, чтоб любить её (серию эту), при том что она вся про смерть, секс и чёрные душонки.
Но вот несмотря на всё это "Последнее испытание" как мюзикл вышло у наших замечательно, я переслушиваю с большим наслаждением.

Книга, которую я думала, что не люблю, но полюбила дочитав до конца.

Книга, которую я думала, что не люблю, но полюбила дочитав до конца.

Ад и Израиль, это ещё, пожалуй, вспомни!
Я обычно наоборот, больше разочаровываюсь в конце.
В таком случае, там, верно, должна быть потрясающая развязка?

хммм, постоял тут у книжных своих полок - нашёл.
не знаю, насчёт потрясающей развязка, это под вопросом, но к концу я как-то удивительно прониклась этой странной атмосферой.
в общем Джеф Нун, "Нимформация".
Я после "Брошенных машин", о которых ещё расскажу, наверно, как-то совсем в него влюбилась, ну и ждала от "Нимформации" чего-то похожего.
Совсем нент. то есть и там, и там, конечно, психоделика, но "Брошенные машины" всё-таки роман-катастрофа, а "Нимформация" близка к антиутопии.
Она про игру до победы. И она совершенно сумасшедшая.
даже эти кресты на страницах:



И сегодняшнее: книга, которую я люблю, но временами ненавижу.


Вообще как-то не ненавижу книги, которые люблю.
Ну пусть будет "Тишина" Хёга, потому что она мне настолько нравится, что я решила писать по ней работу по исследованию стилистики и всяких чего и как. А мне ужасно лениво писать работу и теперь я страдаю над "Тишиной"вместо того, чтоб её перечитывать.
горе горькое.

---

Шестой день - книга, которая делает меня печальной

опять, подбери книгу печали, так сказать.
но с этим немного легче, и если бы раньше я точно выбрала бы например "Янтарный телескоп" Пуллмана, потому что над ним я больше всего плакала подростком, то теперь это не так. рыдания - рыданиями, но по сути своей это не печальная книга.
Думая и выбирая я сразу кинулась к Дяченко, билась между "Армагеддомом" и "Пещерой", остановилась на второй, ибо боли там так много и всё это подобно сцене в "Докторе":
- И ты думаешь, что можешь страдать больше, чем все живые существа во Вселенной?
- Да.
В "Пещере", конечно, нет такого разговора. Но там есть этот факт.
И всё-таки, всё-таки - я не героиня "Пещеры". К счастью. И в "Пещере" есть какая-то надежда.
Поэтому я выбрала "Бертрана из Лангедока" Хаецкой.

"Рука об руку вышли из храма братья – Бертран и Константин. На лице сеньора Оливье радость проступила, покой сменил вечную тревогу. И понял Бертран, что избыл последнюю заботу эн Оливье и с легкой душой уезжает в Святую Землю – умирать.
И еще понял Бертран, как крепко любит он сеньора Оливье. Но куда крепче любил эн Бертран замок Аутафорт, а это была такая страсть, которая с годами становится только сильнее."

Замок давали за Агнесс, приданным, кажется, но когда она подросла, он уже был женат и Агнесс со всеми своими землями и красотой досталась его младшему брату. И никому из этого счастья не вышло.
Как и мне.
Я давно не перечитывала, я не помню язык, но помню то ощущение горя.
Это про то, что живёшь, а зачем?
и она так несправедлива, так невыносимо несправедлива!
Я до сих пор не смирилась.

тут, собственно, практически концовка, так что если вдруг вы хотите прочитать - не смотрите

"Поначалу трудно было определить, кто останется победителем. Все были одинаково хороши – или одинаково плохи, как угодно. Но вскоре начал выделяться один молодой рыцарь. Везде был он первым – и на коне, и в пешем бою, и на копьях, и на мечах.
Ветер все время относил голос герольда, но в конце концов я все-таки разобрал имя, которое тот, надрываясь, выкрикивал: Гольфье де ла Тур. Имя показалось мне знакомым. Покопавшись в прошлом, я припомнил, хотя и не без труда: племянник Бертрана де Борна. Тот, у которого ради сыновей Бертрана мы отобрали богатое владение Аутафорт.
И вот в толпе дружно закричали: сам Гюи, виконт Лиможский, пожелал сразиться с победителем. Я стал пробиваться сквозь толпу поближе. Покинув свое место на помосте среди цветника прекрасных дам, виконт шагал к ристалищу.
Гюи Лиможский был немного ниже ростом, чем Гольфье, но значительно шире в плечах. Кроме того, он старше, опытнее, а главное – не устал еще от бесчисленных поединков.
Начали они хорошо, но почти сразу же Гюи принялся наседать, как кабан. Виконт не давал противнику двигаться, напирая всей своей внушительной тушей. Молодой Гольфье на миг растерялся.
И Гюи нанес ему прямой рубящий удар по шлему. И Гольфье не сумел его отразить.
Бог ты мой!.. Он упал, заливаясь кровью. К нему бросился оруженосец, бесцеремонно отпихнув Лиможского виконта. Снял со своего господина шлем, развел руками волосы. Гольфье де ла Тур был мертв. Я понял это прежде, чем оруженосец прокричал о его смерти во весь голос.
Тут со скамьи стремительно поднялась одна дама. Она была белее сметаны. Поначалу я принял ее за возлюбленную Гольфье – так была она молода и прекрасна. Но потом узнал и ее – Агнес. Его мать. Бертран де Борн говорил когда-то, что Агнес де ла Тур похожа на Богородицу…
А как летела к ристалищу – покрывало, рукава, плащ развевались, будто пламя на ветру! Как пала на землю у ног бездыханного сына! Еле оторвали ее, унесли едва живую – да только она после смерти Гольфье и двух дней не прожила, так и отошла в слезах."

---

пятый день - книга, которая делает меня счастливой.

это самое сложное, это и следующие две.
потому что каждая хорошая прочитанная книга заставляет меня быть счастливой и несчастной, плакать и смеяться.
А так чтобы просто счастливой и всё?

Я просто смотрела на свои книжные полки и думала. А потом увидела "Восток" Эдит Патту.
Я не помню, кто подарил мне её. Но подарили, точно.
И это ТА САМАЯ сказка про медведя. Вы все читали её 100 раз, по-разному написанную, даже, кажется, разных стран.
Но всегда эту.
А тут вдруг она стала большой и авторской. очень медленной.
Очень холодной. Очень нежной.
Я знала её наизусть и там не умирают, там даже не страдают так особо.
Просто медленное скольжение по снегу.

Я случайно её где-нибудь открою сейчас и вот:
"Путешествие из замка с медведем очень напоминало дорогу в замок, только теперь медведь не спешил, а я не смущалась и не пугалась. Когда я вышла из замка в горе, то чуть не расплакалась. Потом долго стояла и вдыхала свежий воздух впервые за полгода, упивалась запахом весенних цветов. Это было высшее блаженство.
Медведь понаблюдал за мной, давая время насладиться, а потом сказал:
– Пойдем.
Я забралась ему на спину. Теперь, когда я хорошо узнала его, мне было странно ехать у него на спине, как будто он был моей лошадью. Как если бы я забралась на спину Недди. Но я быстро отвлеклась от таких мыслей, потому что медведь задвигался, и мне пришлось сосредоточиться, чтобы не упасть."

И я была так спокойно, так тихо счастлива, читая её, мне совсем не хотелось прыгать по комнате или кричать, только заснуть, укутавшись в медведя как в одеяло.

---

И снова-снова-снова

день четвёртый и любимая книга любимой серии: Кукольный домик. Я его сегодня в библиотеке как раз нашла
не знаю почему, он ведь для меня ещё и самый страшный (я, кстати, не всё ещё читала), все эта конференция, и наверно, ту больше всего про сны, их ужас, их доброту, их власть. Мне очень нравится и Долина Скрипачей и Коринфянин, мне нравится всё это про дворец страсти и про то, как Морфей на самом деле инфантилен, мне нравятся сны всех соседей этой разноцветноволосой девочки и особенно тот волшебный мир из снов Барбары, который потом получает отдельную историю.
Именно над Кукольным домиком я сидела днями и ночами, несмотря на то, что рисовка мне тут нравилась меньше, чем в первом томе.

Вот так в общем.

И! Антигона, наконец, моя, мне отдали её бесплатно в извинение за задержку!
танцы, бубны и дивный новый мир

---

ощущение, что помимо книжного флешмоба здесь месяц ничего не будет, ах ну и ладно.

только: наш дом теперь похож на волшебный грот, но фотоаппарат почему-то этого не передаёт никак
просто ёж приходил, приносил больше пятисот бумажных журавликов и мы тут игрались всю субботу, мысля, как их присобачить и куда
гордость-гордость, придёт Маша скоро, она не знает, интересно, что будет?
(у нас полторы сотни ещё осталось)

КОРИОЛАН.
досмотрен.
оплакан.
история очень красивого мальчика который слишком любил маму и слишком не любил плебс.

пс: пришла Маша, эффект очаровательный

---

продолжая книжный флешмоб

третий день и "моя любимая серия книг". х-ха.
я серии такие вот больше в детстве читала, мне усидчивости хватало, а сейчас?
а сейчас пусть будет Сандман по сценарию Геймана, ну вот так.
Кстати, я читала его ранее только в цифровом формате ("Смерть" брала в библиотеке комиксов, но мы же всё-таки о самом Сандмане, а не об ответвлениях), а тут одногруппник мне обещал любовь и ласку первый том книгой, большой, живой и тяжёлый (то ли в понедельник, то ли во вторник). Так что есть чему ура-ура-ура



посмотрите, какой тут люцифер, само очарование



это редкий нестрашный кадр в той истории про слёт маньяков


И немножечко из разного: