- Девушка, почему вы плачете?
А что я могу ответить? Что хочу к маме? Что я не могу жить там, где живу, потому что это склеп?
Потому что там нет возможности дышать, говорить, писать? Это как полная пустота.
Она затягивает все слова. Это жадная бездна. Она ломает меня, высасывает…
Я не ем и не сплю.
Я пью успокоительное горстями.
Я плачу в ванной, держа руку под кипятком, но ощущения не возвращаются.
Ничего нет.
Никого нет.
Теперь я учусь, и не могу писать даже в школе – нужно слушать. Я учусь.
Я ломаю в себе желание писать – зачем мне рассказы ни о чём, кому нужны мои лоскутки цветного пространства, застрявшее в ветках небо и красные ленты в волосах?
Мои сломанные ракушки, фарфоровые ангелы, надломленный и звонкий голос…
Всё это великолепие заброшенного парка и разбитых окон.
Кому оно нужно?
И я ломаю себя под нужный манер.
Я больше не гуляю по рельсам – ведь темно и холодно, а нужно быть правильной.
Нужно быть пустой.
Это очень страшно – когда из тебя пытаются сделать хорошую девочку.
Хорошей девочки не существует.
Если бы она была, я бы убила её.
Я бы ударила её по лицу, со всей дури, бросая кулак, как камень.
Ведь ей не страшно, когда ломают пальцы, ей не страшно, когда ломают душу.
А мне страшно.
Мне страшно – и я слушаю «Воздух».
И я хочу выйти из окна и пойти по тому, чем дышу.
И я хочу разбиться о стены.
Или кого-нибудь убить.
Но сперва я сдохну сама.